|
|
 |
| ------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------ Главная Карта сайта English | |
|
Семинары, выставки и конференции Полезные ссылки
|
Из опыта переписки Одно из направлений деятельности Центра
– переписка с заключенными. На этой
странице мы публикуем впечатления от многолетней переписки сотрудников
центра:
В Центр приходит
много писем от заключенных, желающих вести духовную переписку, но, как
понятно, все члены центра не могут взять на себя все приходящие письма.
Очень часто письма лежат и ждут, пока найдется человек, который возьмется
отвечать на него. Необходимо расширять служение переписки, вовлекать в него
приходы и братства.
Служение Христу через служение заключенным мне очень близко по духу.
Помоги нам всем, Господи, на этом непростом пути служения Господу нашему Иисусу Христу!
Ибо… в темнице был, и вы пришли ко
Мне. Поначалу я думала, что буду писать свой рассказ, чтобы заинтересовать деятельностью нашего Центра православных верующих и привлечь их к служению духовной переписки. Но, поразмыслив над моей темой, я пришла к выводу, что моим братьям и сестрам во Христе я буду советовать переписываться с заключенными не только для того, чтобы нашлись наконец люди, способные ответить на те многочисленные письма, которые приходят из мест лишения свободы в Храмы, монастыри, издательства и другие сообщества. Я буду призывать к духовной переписке с заключенными и рассказывать о своем (небольшом, по сравнению с другими) опыте такой переписки еще и для того, чтобы показать: человек, ведущий духовную переписку, больше получает, нежели отдает! Я чувствую, что духовная переписка с заключенными (т.е. с людьми, которым очень нужна такая духовная поддержка) помогает мне сохранять бодрость духа, помогает быть добрее, чище, «открытей» душой. Думая о том, что именно ответить человеку, пребывающему в узах, на его вопросы о вере, или вообще думая о жизни заключенных, я забываю о своих проблемах, подчас суетных, мелких, не идущих ни в какое сравнение с тем, что испытывают многие люди в российских тюрьмах. Когда я пишу заключенным, волнуюсь об их духовных поисках, стараюсь в ответах быть мягкой и осторожной, меня начинают мучить угрызения совести. Мне начинает казаться, что я обделяю любовью своих близких, тех, кто рядом. «Сочувствовать, быть терпеливой с человеком легко, – думаю я, – когда он на расстоянии. Что же ты забываешь собственные слова о любви и кротости, когда общаешься, к примеру, со своими родителями?» Переписка вдохновляет меня, таким образом, на любовь и терпение в моей собственной семье. Я пишу письма как бы не только для моего брата во Христе, но и для самой себя: саму себя я учу следовать заповедям Господа, саму себя призываю читать почаще Евангелие, самой себе напоминаю смысл великих праздников Церкви. Ведь главное в переписке – это искренность и честность. Если ты поздравишь человека с двунадесятым праздником «для проформы», только потому, что «так подобает» члену Центра при православном институте, это будет неискренно: надо еще пережить праздник Церкви и как твой личный праздник. А если ты будешь писать о смирении и любви, а сам их иметь не будешь – это будет нечестно. Или, говоря словами Апостола, будешь ты «медь звенящая и кимвал бряцающий». В-третьих (я продолжаю свою мысль о том, что переписка с заключенными помогает мне прощать обиды), когда я отвечаю человеку, который написал, что он убийца или вор, я не могу не думать о том, стала бы я заботиться о спасении его души, если бы его жертвой была я. Простила бы я человека, который обокрал мою квартиру или убил бы моего родственника? Это, конечно, звучит упрощенно, да и ответов на эти вопросы я не дам: никто не может предсказать, как поведет себя в той или иной ситуации. Но задуматься, мне кажется, над такими вопросами стоит, опять же чтобы исключить из переписки лицемерие. Мол, конечно, я пишу этому человеку, потому что он, бедный, украл или убил по неразумию, а сейчас раскаивается. В таких мыслях сквозит легкомысленное отношение и к греху заключенного, и к его покаянию. А вот хотя бы настроившись на то, что ты будешь готов простить человеку его страшное «неразумие», если оно коснется тебя лично, ты сделаешь свою переписку с заключенными действительно духовной. Я всегда вспоминаю преподобномученицу великую княгиню Елизавету Федоровну, которая простила убийцу своего мужа и сама ходатайствовала о его помиловании. Я чувствую себя сопричастной к грехам тех, с кем переписываюсь. Да, я не убивала и не воровала. Но это во многом благодаря тому, как меня воспитали, благодаря тому, что мне уделяли много внимания и любви и сразу объяснили (более того, показали на своем примере), что хорошо и что плохо, и как надо жить честным людям. Кроме того, я не убила в прямом смысле этого слова, то есть не совершила ничего, что бы подпадало под статью Уголовного кодекса. Но, например, несколько лет назад, еще не придя к вере, я вполне могла сделать аборт (говорю это сейчас с ужасом и – с благодарностью за то, что Господь не допустил этого). А сколько раз, уже после крещения, на меня находили приступы просто-таки звериной злобы и раздражения? За убийство человек несет хотя бы физическое наказание, ведь лишение свободы – это настоящая пытка, а я после скандалов и озлобления продолжаю жить припеваючи… Говоря о своем чувстве сопричастности к грехам тех, с кем мы переписываемся, я вспомнила одну встречу в нашем Центре. Одна наша сестра во Христе, придя на встречу впервые, сказала, что мы должны дать заключенным понять, какие они грешники, и привести их к покаянию. Мы тогда все стали ее разубеждать: не в том смысле, что мы не должны говорить заключенным о необходимости покаяния, исповеди, а в том, что не надо делить мир на них, грешников, и нас. Грешные мы все – и все мы одновременно чада Русской Православной Церкви. И всех нас любит Господь, и за всех нас Он умер на Кресте. И никто из нас, членов Центра, не может ни поучать свысока, ни учить, как жить. Ибо, по словам Господа, «один у нас Учитель – Христос, все же мы – братья» (Матф. 23:8). Эта мысль как бы выправляет наш взгляд на духовную переписку с заключенными. С одной стороны, мы никого не учим (только даем советы, а еще лучше – делимся своим опытом или передаем советы батюшки и высказывания из духовной литературы). С другой стороны, мы не чувствуем себя ложно ответственными за чужую жизнь. Как пишет в своем опыте переписки руководитель нашего Центра Наталия Владимировна Пономарева: «Кто ответственен за жизнь, за ошибки и победы христианина в заключении? Кто ответственен за его устройство после освобождения? Мы, взявшиеся его поддерживать в трудную минуту, не ответственны. Понять это и смириться с этим очень важно. За его жизнь, трудности и победы ответственен, без сомнения, лишь он сам и Господь. За его устройство ответственна государственная система...» Итак, Господь нас привел дать совет нашему брату по вере, ободрить его. Хочется добавить: «и не более». Но так уж ли это мало – ободрить? Сказать нужное слово? Не доброе и не суровое, а именно нужное в конкретной ситуации слово? Здесь пишущему письмо своему подопечному в узах предоставляется шанс буквально совершить подвиг. Нужно суметь разглядеть в скупых строчках письма, в не очень умелых (а кто из нас может умело выражать свои мысли, тем более на бумаге?) выражениях лицо человека, его неповторимую, сложную, исковерканную в период безверия судьбу. Нужно следить за своим языком, за тем, чтобы не оскорбить (ведь ладно человек на нас обидится, страшнее будет, если из-за наших слов он обидится на Бога!), не наговорить лишнего, суетного. Ни в коем случае не надо садиться писать письмо (поняла это на своем горьком опыте) в унынии, или если в этот момент тебе некогда. То есть в любом состоянии души, кроме смиренного, спокойного. И ничто, естественно, не помогает прийти к этому состоянию так, как молитва: о том, чтобы Господь дал написать угодные Ему слова, чтобы помог и нам, и нашим братьям в заключении, по молитвам Своей Пречистой Матери и святых. Я написала, что одной из проблем, с которой сталкиваешься, переписываясь с заключенными, является нехватка информации об адресатах. Мы мало знаем не только о конкретных заключенных, с которыми начинаем переписываться, но и вообще о жизни в местах лишения свободы (относительно последнего пункта могу сказать только, что в связи с перепиской у меня появился интерес к этой стороне жизни России, да и всего мира, и я этому рада: мне кажется, граждане должны иметь представление о состоянии тюрем в своей стране). К примеру, я взялась ответить на письмо человека, в котором он сообщает только, что крестился уже в заключении, что совершил кражу, что ему 25 лет и что в их колонии есть молитвенная комната. Казалось бы, как можно писать что-либо духовное, когда так мало знаешь о человеке? Но ведь в том-то все и дело, что духовное выше житейского: оно сближает, объединяет, оно одно на всех. Кроме того, духовная переписка не означает, как я уже говорила, общих «наставлений», советов о том, «как жить». Здесь, опять же, надо соблюдать золотую середину. Я стараюсь не писать общих фраз, типа «верь и терпи», без конкретных примеров: из Евангелия, житий святых, собственного опыта. Иногда приходится немного присочинить, чтобы главным в моих словах было не житейское, а духовное: к примеру, сделать рассказ о себе рассказом о своем знакомом. Недавно, собираясь написать одному заключенному воображаемую историю о том, как я справилась с волновавшей его проблемой (он стеснялся говорить своим друзьям-заключенным «здравствуй» и вообще добрые слова), я вдруг поняла, что и сочинять ничего не нужно. Я обнаружила, что и на меня находит порой стеснение, и что я реально пытаюсь его как-то преодолеть. Так переписка помогает мне разобраться в самой себе. Да, общие наставления не нужны, но не нужны, как научили меня старшие члены нашего Центра, и разговоры на мелкие, житейские темы. Хотя некоторые житейские темы соприкасаются со сферой духовного, и именно в духовном плане о них я стараюсь говорить. К примеру, я не сообщаю заключенным, что я живу с родителями и пока еще только учусь на преподавателя литературы, но пишу о том, что порой у меня бывает недопонимание с родными, и я по этому поводу очень переживаю. Пишу, что я, как учитель русского языка, особенно сильно чувствую, какой одухотворяющей силой обладает русская классика. Лично я не люблю жаловаться в своих письмах на свои проблемы, но вполне согласна с мнением, которое высказала недавно одна из наших сестер. Она сказала, что мы должны дать возможность и нашим адресатам проявить сочувствие: попросить их помолиться за нас, за наше общее духовное и телесное здравие. Ведь одна из важных сторон переписки – доверие друг к другу. Да, заключенные мало верят тому, о чем им пишут (увы, жизнь сделала их недоверчивыми и скрытными). Но они, я уверена, как и все люди, чувствуют, пишешь ли ты им с открытой душой или думаешь про себя, что они уже не способны на нормальные человеческие отношения. Искренняя просьба о молитве, подкрепляемая верой в то, что их молитва близка ко Господу, может быть, как никакая другая, открывает сердца заключенных. Мы не спрашиваем сами, за что именно человек отбывает наказание. Иногда мне кажется, что в молчании человека о своем преступлении видно даже больше раскаяния и стыда за содеянное, чем, если бы он сразу подробно рассказал состав своего преступления. Итак, мы мало знаем о заключенных, но зато мы знаем главное: они – наши братья и сестры во Христе. И поводов для разговора появляется, если помнить об этом, очень много. Можно поздравить с церковными праздниками, рассказать, как недавно была в храме, что говорил в проповеди священник, рассказать о каком-нибудь паломничестве или просто о поездке за город, поделиться своими мыслями при чтении Библии и вообще духовной литературы. Переписка заставляет меня, к примеру, саму больше читать, а также внимательнее осмыслять прочитанное, извлекать из последнего уроки, применяя его к своей жизни. Тогда я получаю возможность не просто цитировать что-либо духовное в моих письмах, но и показывать, что Слово Божие действительно помогает нам жить, что Оно не отстоит от нас далеко, а наоборот, написано для конкретно каждого из нас. Недавно мне написал один человек: «Вы вот о нас знаете все, а мы о вас ничего не знаем». Я ему так и ответила, что мы знаем друг о друге главное: что мы православные христиане, что мы все верим в то, о чем говорится в Символе веры, и еще я добавила, что «мы специально не рассказываем о том, как живем, чтобы не превращать наш разговор о Боге в житейские беседы». Впрочем, мне кажется, что вполне можно рассказать человеку, с которым переписываешься, о том, как ты лично пришел к вере. Я, например, так и сделала, но рассказ мой не содержал дат: боюсь, у моего адресата возникло бы немало недоумений, если бы он узнал, что пишет ему человек вдвое моложе его. В нашем Центре вопрос о том, как представляться заключенным, решается всеми по-разному, но в любом случае, мне кажется, не стоит признаваться, что ты, к примеру, одинокая христианка, иначе разговор может перейти на тему житейскую и несвоевременную для того, кто еще не вышел на свободу и не твердо стоит на пути веры. Сколько писем к нам приходит с просьбой дать объявление о знакомстве! Людям иной раз кажется, что, женившись, они обретут рай на земле. Один человек мне так и написал: «Хочу создать семью и начать жить по-новому с Богом, сейчас ищу девушку, чтоб пока по переписке познакомиться, а по освобождении поехать к ней. Конечно, хочется, чтоб она была тоже христианкой и жила недалеко от храма или монастыря, чтоб я мог ходить туда работать для Бога нашего». Мы к таким письмам относимся спокойно, ведь вполне понятно, почему их пишут. Радостно, конечно, что люди хотят начать новую жизнь, создать семью. Но бывшим заключенным, также как и никогда не сидевшим людям, не решить своих проблем женитьбой на христианке. Вот мы и пишем им, что прежде чем создавать семью, им надо хотя бы найти работу, обжиться, проверить, насколько вера, которую многие из них обрели только в колонии, выдерживает напор соблазнов вольной жизни. О себе же я рассказываю главным образом то, что касается нашей переписки: к примеру, о том, как я пришла в наш Центр, чем мы в Центре занимаемся, какие у нас есть возможности для помощи. Немало дискуссий в нашем Центре ведется по поводу того, кому с кем переписываться: только ли сестрам с сестрами и братьям с братьями, или же для женщины-христианки вполне допустимо переписываться с заключенными братьями по вере. Но иногда мне кажется, что такие сомнения – от лукавого. Задумываясь над ними, мы сами отвлекаемся от духовной стороны нашей переписки. Главное: благословил ли вас батюшка на переписку с заключенными. Если да, то берите любое письмо, какое даст вам руководитель Центра. По-моему, лично мне духовная переписка с любым человеком – молодым, немолодым, братом, сестрой – многое может дать. Сестру я бы лучше поняла чисто в психологическом плане, брату могла бы сказать доброе слово, которое от брата по переписке он мог бы и не услышать, сверстнику я дала бы совет из своего духовного опыта, потому что сама волнуюсь о тех же проблемах, что и он. К примеру, я переписываюсь с человеком, которому 23 года. Я по себе хорошо знаю, что в этом возрасте важно иметь представление о том, как ищут путь в жизни такие же молодые, как ты, что важно ощущать веру не чем-то таким, что интересует только старушек в платочках, но тем, о чем задумываются многие твои сверстники. Поэтому я стараюсь рассказывать ему о разных молодежных христианских организациях, существующих в нашей стране, о том, чем занимаются верующие православные юноши и девушки. Я пишу ему о том, что верующий человек не обязательно должен быть иконописцем или монахом: он может быть и бухгалтером, и шофером – кем угодно, только честно трудящимся на благо ближнего. Я пытаюсь показать моему брату во Христе, что, будучи верующим человеком, он хотя и выберет уникальный путь – следования за Христом, но не станет одинокой, отчужденной от других «белой вороной»: ведь в ограде Церкви он сможет найти и друзей, и родных, – целую семью. Очень важно, как я поняла, подготовить людей к тому, что если по выходе на свободу они зайдут в храм или монастырь, к ним не обязательно должны подбежать, окружить заботой и сразу во всем помочь. В напоминании об этом нуждаются не только заключенные, но и мы все. Я помню, как меня поразила фраза о. Димитрия Смирнова о том, что Бог и не хочет, чтобы мы здесь, на земле, жили счастливо и в достатке. Бог хочет, чтобы мы спаслись для жизни вечной, а остальное, грубо говоря, не важно. В Церковь, – говорил о. Димитрий, – человек приходит не для того, чтобы Она разрешила все его проблемы, но для того, чтобы в Ней взять на себя новый груз – Крест, крест терпеливого отношения ко всему, что посылается нам жизнью. И вот очень важно, чтобы человек, имевший до заключения смутное представление о жизни в Церкви, придя в храм, не разочаровался в вере из-за того, что ему там не помогли. Впрочем, следует (опять же поняла это на своем опыте) быть осторожными с увещеваниями заключенных о том, что надо терпеть и что ко всем страданиям надо относиться с радостью, как к знаку Отеческой о тебе заботы. Как-то раз я взялась ответить на письмо человека, который слезно жаловался на условия своего заключения, на то, что он ходит в рванье и все над ним смеются. Я подумала, что если я ему напишу соболезнование, напишу, что да, какой он несчастный, то мое письмо тем самым как бы подтвердит, что он мыслит в правильном направлении, а это означало бы, что он сможет дойти в своих жалобах до ропота на Бога. Нечто такое уже проскакивало в его письмах: он спрашивал, почему Бог посылает ему, верующему в Него, такие испытания, а беспечным богатым – не посылает. В итоге я решила написать ему о св. Марии Египетской, которая вообще жила в пустыне 40 лет, и об Иоанне Крестителе, питавшемся саранчой и диким медом. Наверное, не надо было этого писать, но чтобы как-то заставить человека взять себя в руки и достойно перенести посланные ему испытания, я написала ему, что, в конце концов, это не по-мужски – жаловаться на то, что тебя никто не любит. Вот что человек мне ответил: «…Моя ошибка в том, что я написал Вам о своих нуждах. Больше этого не повторится, прошу Вас, забудьте все, что я просил у Вас: мне ничего не надо от Вас, кроме писем с духовными словами. Я также написал Вам о своих душевных и телесных проблемах. Я тоже об этом сожалею. Я написал Вам для того, чтоб Вы могли словом верным подсказать, ведь может Вы старше меня и опыта побольше, но никак не подумал, что это не по-мужски или не по-христиански. Тогда и не по-мужски мне было писать Вам и не по-христиански о своих проблемах, каковы бы они ни были. Я так понимаю, что к духовнице-наставнице [я потом ответила ему, что он меня не должен таковой считать] можно писать о своих прекрасных моментах, а о том, что у тебя на сердце тяжелое, нельзя. Значит, пустить слезу мне должно быть стыдно. Простите меня за все, это я никогда больше не буду всего этого Вам писать (может, просить прощения тоже не по-мужски, и Вы считаете меня половой тряпкой?) Пусть я буду ей, но С БОГОМ В ДУШЕ, чем порядочным, но без Него (это я образно сказал)<…> А о тех примерах, что Вы написали, что Мария Египетская ушла в пустыню и прожила там 40 лет в покаянии, но вы не представляете, как я хочу уединиться на всю жизнь и прожить с Господом, но к сожалению, у меня безвыходная ситуация, и уйти пока я никуда не могу, и как бы там ни было, сейчас я живу среди общества и не должен отличаться от других. Иисус Христос носил одну и ту же одежду, но Он не отличался от остальных христиан. А эту притчу [в смысле о Марии Египетской] можно отнести и к Вам, даже в большей степени, хотя я сомневаюсь, что Вы, живя в Москве, да и просто в Центре, среди других христиан, будете ходить в лохмотьях или вообще без них и кушать червей. Когда Вы или я буду жить не в обществе, тогда мне ничего и не будет нужно, кроме Бога. И еще, прошу Вас, не упрекайте людей в том, что они сидят [последней просьбой я вообще была потрясена: во-первых, никто его и не упрекал в том, что он сидит, а во-вторых, это бы и не было возможным, поскольку наш Центр помогает заключенным]…». Не буду приводить свой ответ этому человеку, скажу только, что когда я читала это его письмо в первый раз, меня буквально трясло, не знаю даже, от каких именно эмоций. Слава Богу, я села писать ответ только после того, как успокоилась и внутренне примирилась с этим человеком. Это было его 5-ое письмо, сейчас он написал мне уже 6-ое и 7-ое, и все вроде бы в порядке, ни он, ни я переписку нашу не прекратили, потому что нам обоим, я чувствую, она служит настоящей духовной школой, школой общения с братьями во Христе. Немного о том, как я пришла в Центр. Это было ровно год назад (сейчас сентябрь 2003 года). Сначала я увидела объявление в газете, в котором члены православной общины в заключении просили о помощи. Я до этого вообще о заключенных не задумывалась, а тут вдруг подумала, что как же так, я не делюсь тем, что знаю сама. Мне тогда подарили небольшую книжечку «Православие для всех», она мне самой очень понравилась, и я решила ее послать по объявлению. Мама у меня не приветствует мое частое хождение в церковь (но и не особо ему препятствует), и, зная это, я не стала ей говорить о завязавшейся переписке с верующими заключенными. Чувствую, что по молодости лет я легче (легкомысленнее?) отношусь к опасностям такого рода переписки (впрочем, опасности никакой нет, и все ложные страхи рассеиваются, как только прочтешь памятку нашего Центра для начинающих переписку). Я дала тогда в своем самом первом письме заключенным адрес «до востребования». Вскоре пришел ответ: мое письмо в колонию вообще дали конкретному человеку. Он просил меня прислать ему Библию и пояс с молитвами. Как могла я не выполнить его просьбу, тем более, что как раз тогда я заработала немного своих денег? Сейчас я знаю, что, во-первых, целые Библии (пусть и небольшого размера) посылать в первых же письмах не надо, во-вторых, их лучше посылать все-таки на общины, а то на всех заключенных индивидуально не хватит денег, и в-третьих, на свои деньги Библии (равно как и другие духовные книги) членам Центра покупать не надо: их жертвуют издательства. Но тогда я купила небольшую Библию (а также несколько небольших брошюр с толкованиями на Новый Завет) и послала моему заключенному брату во Христе. А через несколько дней я вдруг увидела в газете рассказ о Центре духовной поддержки заключенных. Я не могла оставить по указанному телефону в ПСТБИ свой телефон, поскольку мои родители о моей переписке не знали (и не знают), но спросила, как мне самой связаться с руководителем Центра. Мне подсказали, и вскоре я уже была на первой встрече нашего Центра. Поистине, Господь дает нам из Своих детей новую семью. И хотя на встречах мы многое не успеваем обсудить, хотя бывают какие-то моменты, по которым члены нашего Центра начинают спорить, такой живой, спокойной, одухотворенной атмосферы, как на наших встречах, я пока еще нигде не встречала. Помогать заключенным поистине надо сообща, вместе помолившись о них и о всех нас Господу. Я прихожу на эти встречи порой всего на полчаса, после тяжелого дня, но ухожу словно новым человеком, как я уже говорила, вдохновленная на любовь и на дальнейшее служение ближним. И, каюсь, по-доброму завидую тем, кто может на эти встречи приходить свободно, не скрывая свою переписку от близких. Я уверена, мои родители поняли бы и сами бы увлеклись перепиской с заключенными, если бы им все, как следует, разъяснили и если бы они сами открыли свое сердце Богу. Но пока, получается, не время, и я им не могу рассказать. Теперь позволю себе поделиться некоторыми правилами, к которым я пришла методом проб и ошибок. Сразу скажу: тем, кто начинает переписываться с заключенными (пусть даже и не в нашем Центре), обязательно стоит поговорить с более опытными членами Центра. У них накопился уже такой большой опыт (тем более, что многие проблемы у всех – одни и те же, и вопросы многие задают одинаковые), что на первых порах, если посоветоваться с ними, отпадет надобность «изобретать велосипед» и сочинять ответы, которые давно уже хранятся в Центре в готовом виде. Итак: - Как обращаться к заключенным. Каждый выбирает ту форму, какая удобнее ему. Я пишу всегда: «Дорогой брат во Христе (имя)! Поздравляю Вас и Ваших братьев по вере с такими-то праздниками! (далее текст письма) Да хранит всех нас Господь! сестра Дарья из Центра духовной поддержки». На конверте я пишу свое имя и отчество, и некоторые заключенные обращаются ко мне по имени-отчеству, а некоторое по имени, но всегда на «Вы», и всегда, также как и я, называют меня сестрой. Я очень люблю писать от имени всех нас, членов Центра, от местоимения «мы»: это как-то позволяет даже внутренне смирить себя и не дает превратить переписку в одинокое наставление. Очень важно, мне кажется, написать, что «письму Вашему очень рады, рады, что Вы ходите в молитвенную комнату, что Вам доступна духовная литература» и т. д. Это даже не из-за вежливости: мы действительно должны радоваться и благодарить Господа за то, что по Его благодати даже в тюрьме, после преступлений, среди всеобщего озлобления люди тянутся к вере и у них есть желание узнавать о Боге все больше и больше. - В Центре накопилось уже много распечаток (как в бумажном, так и в компьютерном варианте), которые можно и нужно рассылать верующим в тюрьмы в качестве духовной литературы (ответы на вопросы о вере, проповеди, обращения, слова святых о Причастии, исповеди). Также есть напечатанные образцы писем и ответов на них, которые могут помочь сориентироваться начинающим в том, в каком ключе вести переписку. Всем этим необходимо пользоваться: это позволит и время сэкономить, и не даст залежаться уже готовым накопившимся материалам. - Многие заключенные (впрочем, как и многие верующие на свободе) склонны уделять много внимания вопросам о конце света, Апокалипсисе и т.п. Это, несомненно, очень важные темы, и в миру о них вполне можно подумать и поговорить. Но в переписке, которая сводится подчас к 1-му письму в 2 месяца, когда у заключенного не хватает бумаги, а у нас не хватает времени, лучше, по-моему, все внимание уделять ключевым в нашей жизни моментам: разговору о Евангелии, о заповедях Господа, о том, как христианам надо согласовывать с верой каждый свой поступок. Как писал Иоанн Златоуст: «Что ты думаешь об общем конце? Он будет, как и все остальное на свете, так, как положит Господь. Ты же помни о своем конце – и спасешься». - Когда посылаешь какую-либо духовную литературу, посылай также лишь проверенное и нужное любому человеку. К сожалению, наряду с большим количеством настоящей духовной литературы, в магазинах у нас продается (и попадается среди пожертвованных материалов) много разного «мусора». Поняла, как важно самой сначала прочитывать все, что собираешься послать (а лучше – советоваться с батюшкой), совсем недавно. В Центре взяла брошюрку (наверное, она известна многим верующим, но я ее увидела впервые) под названием «Барнаульское чудо». Хотела было просто так послать, не читая (увидела только, что речь в ней шла о «чудесном исцелении»), но потом все-таки прочла. Она показалась мне довольно странно написанной, но я все-таки ее послала в колонию, а потом узнала, что история «Барнаульского чуда» - вымышленная (подробности – в журнале «Наука и религия», № 1 за 1987 год). Главные для нас – реальные! - чудеса описаны в Библии и еще – в известных житиях святых. К остальному, повторяю, надо относиться как можно более трезво и осторожно. - Некоторые заключенные пишут о политике, о мировой ситуации, о клонировании, о том, что Интернет – от лукавого и т.д. Ни в коем случае (говорю это себе самой в первую очередь) не стоит относиться к каким-то их высказываниям с высокомерием, мол, какие они необразованные. Откуда человеку знать правду о мировой ситуации или об Интернете (который сам по себе есть обычное достижение прогресса), если он не закончил даже средней школы и в детстве ему приходилось думать о том, где бы достать еду, а не в какой вуз поступить? Я поняла, что просто не обращать на мысли человека никакого внимания, конечно, не стоит. Стоит написать ему и то, что человека еще никто не клонировал, что протестанты тоже верят в Иисуса Христа и, в любом случае, к иноверцам не надо относиться враждебно и что в Интернете есть много информации о Православии. Но вообще такие отвлеченные разговоры надо сводить на «нет», чтобы они не отвлекали ум от собственно души человека. Если мне пишут о Путине, я говорю, что сейчас, конечно, лучше, чем в безбожное время, но, как говорится в Библии, «не надейтесь на сыны человеческие», а если мне пишут о клонах, я отвечаю, что не стоит переживать по этому поводу: все равно все будет так, как угодно Богу. - Многие наши новообращенные братья во Христе пишут, что по освобождении хотят стать священниками, иконописцами или уйти в монастырь. Это тоже вполне понятно: я прекрасно помню себя после крещения (крестилась я в 18 лет), помню свои романтические порывы, в которых не было ни понимания, что значит истинная жизнь по вере, ни смирения. Заключенный, о котором я говорила (которому 23 года) писал мне, что думает: пойти ли ему в монастырь или продолжить свои дотюремные занятия боксом. Такая «альтернатива» монастырю лишний раз свидетельствует о неукрепленности человека в вере, о том, что ему надо еще долго учиться нормальной жизни без крайностей. Я ему так и написала, что в монастыре он не спасется от соблазнов, большинство из которых мы носим в собственном «я». Он хотел обучиться какой-нибудь профессии, и я послала ему учебник по слесарному делу. Он был очень рад: времени для чтения в тюрьме, где не всегда есть работа, предостаточно. - Еще раз повторю, что я только делюсь тем, что поняла и узнала за год переписки с заключенными и ни в коем случае не считаю и не хочу сказать, что мой опыт должен служить образцом для других. Любой, кто начинает духовную переписку с заключенными в нашем Центре, я думаю, узнает то же самое, что и я, и за тот же срок, а может быть, и быстрее. Но одновременно я могу сказать, что все, чему я научилась в нашем Центре, я узнала из общения с другими членами Центрами, из разговоров на наших встречах, из совместного обсуждения вопросов, которые задают заключенные. Основополагающий момент деятельности Центра – обмен опытом. Я поняла, как важно иметь представление о том, что вообще пишут заключенные и что отвечают им в своих письмах другие. Такую «общую картину» переписки надо знать, чтобы адекватно воспринимать то, что пишут конкретно тебе. К примеру, брат, которому я написала про преподобную Марию, во 2-ом своем письме нарисовал розу и пояснил при этом: «Я, честно говоря, не знаю, можно ли рисовать цветы, но рискнул и сделал одну розу, просто потому, что Вы женщина, и мы живем на земле, а Господь возвел для нас красоту, чтоб мы хоть чуть-чуть могли иметь представление о том, какая красота и духовный мир в раю. Ведь Он сказал, чтоб мы отдавали хотя бы одну десятину в Церковь, и этим самым (я так думаю) Господь дал и нам одну 10-ю часть рая, но не многие это понимают, а многие и не знают, ведь природа сделана Господом в первую очередь, а уж потом мы, люди, созданы из природы, только мы отличаемся от природы душой, а природа – красотой. Вот я и дарю Вам красоту, а душа у Вас есть (душа с красотой – это прекрасно)…» Вначале я засомневалась, как воспринять рисунок и такое – несколько запутанное – объяснение, но потом подумала: в том, что человек тянется к красоте, хочет ответить добром на добро, нет ничего плохого. Но все же меня не покидало (и не покидает) ощущение, что духовная переписка с заключенными – не личное мое дело и за окончательным ответом, нормально ли это – рисовать в письмах цветы, мне стоит обратиться к старшим. Как хорошо, что я это сделала: все ненужное смущение сразу развеялось, когда я узнала, что многие наши братья по вере в заключении рисуют в письмах и цветы, и узоры. Им это нужно, чтобы хоть как-то проявить по отношению к другим ту тягу к прекрасному, которую пробуждает в их сердце вера. Я бы вот что хотела сказать людям, которые начинают духовную переписку с заключенными: «Братья и сестры! Что бы ни написали нам в письмах, ничто не должно нас смущать. Ничто и не смутит нас (т.е. не собьет с пути следования воли Божией), если мы целиком посвятим наше сердце и наше дело Богу и будем стремиться в своих письмах выражать не свое «я», а то, к чему приведет нас Господь – через молитву и общение на встречах Центра. Сколько раз мне хотелось написать ответ брату во узах, не советуясь ни с кем! И сколько раз я убеждалась, что пользу в переписке приносит лишь то, к чему я прихожу, познакомившись с опытом ближних! Продолжая свою мысль о том, как важно нам рассказывать друг другу о каждом своем новом опыте в деле переписки, приведу один пример. В памятке Центра сказано, что помогать заключенным продуктами и одеждой мы не имеем возможности. Как я поняла, мы не имеем такой возможности не только по финансовым соображениям (на покупку и рассылку одежды и продуктов сотням заключенных потребовалось бы колоссальное количество денег, не говоря уже о людях, которые смогли бы этим заняться). Причина оговорки о чисто духовной стороне нашей переписке еще и в том, что при посылке продуктов и одежды возникает множество недоразумений. В каждой исправительной колонии – разные лимиты на количество и содержание посылок, которые могут получать заключенные. Эти лимиты изменятся или мы за чем-то не уследим – и собранная с таким трудом посылка вернется, да еще с испорченными продуктами. С посылкой одежды также много проблем: трудно послать то, что подходит по размеру, и, кроме того, некоторые вещи (например, не спортивные брюки) в места заключения не пропускают. Часть вещей может пропасть. Наконец, люди на твою посылку могут просто обидеться. Когда из вещей и продуктов ничего не отправляешь, на «нет», как говорится, и суда нет, а вот когда уже что-то отправил, человеку, вполне естественно, может показаться мало, потому что, находясь в заключении, он не имеет представления о том, чем мы реально можем ему помочь. Как-то раз я с большим трудом (поскольку к себе домой пожертвованную в храм одежду я не могла принести открыто) отправила одному из братьев свитер, носки и белье. Свой размер он указывал, но выбирать особо не приходилось, и послала я «на глазок». В ответ пришло обиженное письмо: вещи оказались малы, и человек подумал, что я над ним так подшутила. Не скрою, мне в свою очередь было обидно слышать такое обвинение, но не обидеться окончательно мне помогла мысль о том, что духовная переписка не должна превратиться в пререкания по поводу тленных предметов. В своем ответе я ограничилась лишь заверениями моего брата во Христе, что никто специально обижать его не собирался. Как узнала я впоследствии от руководителя нашего Центра, подобные недоразумения – дело вполне обычное, и лишь для того, чтобы их избежать, Центр не занимается рассылкой одежды и продуктов заключенным. Цель нашей переписки с братьями и сестрами во узах – помочь им применить свою веру на практике, исполнить на деле заповедь Господа о любви к ближнему. Мне кажется, очень важно донести до наших адресатов мысль о том, что их братьями и сестрами во Христе являемся не только мы (или кто-то еще, кто им пишет и помогает), но и все, кто находится с ними рядом (по крайней мере, все те, кто является, как и они, православными христианами). Мы должны помочь людям найти общий язык с другими верующими в узах, дать им повод для духовного, братского общения, указать на необходимость такого общения и совместной, соборной молитвы. Я, как и остальные члены Центра, прошу людей делиться книгами, которые мы им высылаем, обсуждать прочитанное и по возможности молиться вместе (если не вместе, то хотя бы в общей для всех христиан молитвенной комнате колонии). «Вы говорите, что был праздник чудесной иконе Божией Матери «Умягчение злых сердец», а я и не знал, - пишет один из братьев о жизни православных верующих в их учреждении. – Из здешних христиан мне никто не сказал, иногда говорят, а так каждый в себе на уме». Печально читать эти и другие, подобные им признания, но в том и заключается задача Центра: помочь нашим братьям во узах обрести то духовное, чем они смогли бы делиться. Не могу не написать еще об одной теме, которую приходится затрагивать в переписке. К сожалению, батюшек, окормляющих колонии, не хватает, и зачастую священник приезжает к заключенным лишь на несколько часов, раз в 2-3 месяца. Долго и обстоятельно поговорить с каждым верующим не удается. Кроме того, говорю это по своему опыту, от батюшки хочется иной раз услышать не спасительное слово обличения, а чисто человеческое слово сочувствия. В результате в душу вкрадывается порой обида: мол, этот батюшка торопится, не может мне помочь, пойду-ка я к другому. А поскольку из колонии уйти никуда нельзя, то исповедь (а соответственно, и Причастие) человек откладывает на неопределенный срок. Один заключенный на вопрос нашей анкеты «Как часто исповедуешься и причащаешься?» ответил так: «Не часто (некоторые священнослужители порочат себя, своего духовного отца я не нашел пока)». Другой человек написал: «Я порой смотрю телевизор, и там показали батюшку с 2-мя сестрами, которые похитили святые иконы, которым не одна сотня лет, полную сумку, и вторая сумка валюты. К счастью, их задержали, и иконы вернули, но ведь это только показали одного, а сколько этого происходит, мы не знаем. Я к чему все это написал, во-первых, чтоб и Вы были в курсе (если, конечно, Вы не знали), а во-вторых, я считаю своим долгом только слушать и внимать их советам, а жить только по одному пути, это по Библии». Привожу эти цитаты не в осуждение наших братьев во Христе, а для того, чтобы показать, с какими духовными язвами (иначе и не назовешь все те заблуждения и сомнения, которые одолевают их) приходится сталкиваться при переписке. Нашей задачей является описать для верующих во узах реальное состояние Церкви, рассказать о том, что священники в наши нелегкие дни ведут буквально подвижнический образ жизни и являются нашими духовными наставниками, о которых положено молиться Господу, а не размышлять об их достоинствах и недостатках. В любом случае, от Таинств не следует уклоняться, ибо, как пишет Иоанн Златоуст, благодатная сила Таинств не зависит от достоинства их совершителя. Лично мне еще нравиться пример, который я встретила в одном православном журнале. Там было сказано, что если нам надо получить подпись начальника, мы же не начинаем думать, как начальник живет, а идем и просим подписать документ. Так и к батюшке за благословением надо подходить без размышлений, тем более что последние зачастую бывают просто от лукавого. Несколько слов о том, с отправления каких именно книг следует начинать переписку. Понятно, что мы отправляем лишь то, что нам жертвуют, но и среди пожертвованной литературы есть из чего выбирать. Иной раз в ответах на нашу анкету люди пишут, что из духовной литературы читали, к примеру, «Закон Божий» и некоторые книги свт. Феофана Затворника. Конечно, радостна и эта малость, но, начиная переписку, мы должны спросить у человека, читал ли он Библию непосредственно, а не в пересказе. Если человек не читал Евангелия, потому что Библия ему не доступна, из пожертвованного в Центр ему все-таки нужно послать сначала именно Библию (хотя бы Новый Завет) и что-нибудь из святоотеческих толкований, фрагменты которых встречаются, к примеру, в отрывных православных календарях. Кроме того, очень важно, чтобы люди больше узнавали о подвигах своих небесных покровителей, поэтому мы должны поздравлять наших братьев по вере с именинами (предварительно узнав, церковные ли те имена, которые они нам сообщили) и посылать им хотя бы краткие жития святых (к примеру, также из православных календарей). В заключение я бы хотела привести список вопросов, на которые мне довелось отвечать за год моей переписки с заключенными. Жалею, что я сразу не начала писать письма под копирку или набирать их на компьютере (или ксерить): столько бы времени можно было бы сэкономить и мне, и другим, не формулируя каждый раз заново ответ на привычный вопрос (как я уже говорила, вопросы иногда повторяются). Кроме того, ответов на некоторые вопросы я не знала сама, и те из них, что дали мне батюшки и более опытные члены Центра, также могли пригодиться другим. В свою очередь, мне бы очень хотелось знать, что спрашивают у других членов нашего Центра, поэтому сейчас я призываю и себя, и тех, кто уже давно переписывается с заключенными, и тех, кто только собирается начать это служение: Братья и сестры! Давайте будем собирать вопросы заключенных и наши ответы на них! Из этих материалов можно будет составить сборник, который поможет не только нам и нашим братьям и сестрам во узах, но и всем православным верующим, потому что у всех нас возникают одни и те же вопросы. На встречу Центра каждый из нас может приносить листок с вопросами и краткими ответами на них и отдавать их руководителю, чтобы никакая из частиц нашего совместного духовного опыта не была утеряна для нас и наших ближних! О переписке я могла бы рассказывать часами. Не устану повторять, как много она мне дает. Как много я узнала благодаря тому, что надо было отвечать на вопросы братьев по вере! Один человек написал мне однажды, что помогать другим в духовном плане мы можем только тогда, когда «наша собственная духовная жизнь не находится в запустении». Это истинная правда, аналогию мы видим в материальных вопросах: нет у тебя денег, ты и другому деньгами не можешь помочь. Вот и приходиться, чтобы было, чем делиться, пополнять собственную духовную сокровищницу. С тех пор как я пришла первый раз на встречу нашего Центра, у меня появилось много новых друзей, вернее, как я уже говорила, я обрела братьев и сестер во Христе, ближних и дальних. И хотя со многими членами нашего Центра я лично не знакома и постоянно забываю имена, когда я прихожу на встречу и вижу их лица, вижу всех нас, объединенных верой и любовью, объединенных Самим Господом, мне кажется, что я всех знаю давным-давно, что мы ни на минуту не расстаемся друг с другом и что все, что мы не успеем друг другу сказать, мы поймем без слов. Общаясь с членами Центра, я узнала о множестве других служений, которыми занимаются в России православные (и не только православные) христиане. Сейчас мне очень хочется, чтобы к нам в Центр пришли и мои верующие друзья. Я бы посоветовала прийти к нам в Центр даже не только людям, уже обретшим веру: помощь заключенным – дело, способное заинтересовать любого неравнодушного к судьбам нашей страны человека. Духовная переписка с заключенными оказалась для меня тем служением, которое наполнило мою жизнь смыслом (я говорю так потому, что для кого-то таким служением может стать и иное дело). Среди верующих (в том числе моих сверстников), я думаю, есть много людей, которым порой бывает грустно, или скучно, или одиноко. Чтобы не впадать в эти и им подобные грехи, возьмите, дорогие братья и сестры, письмо в нашем Центре и попробуйте ответить на него словом о вере: поздравьте людей с праздником, расскажите о том, как в последний раз побывали в храме, и вы ощутите, что мы воистину – части единого Тела, Церкви Христовой! |
|
©"Центр духовной поддержки православных общин в заключении" |
|
|
|
|
С 1999 года мне писали 30 человек. Часть из них освободились, и они
пропали из поля зрения. О троих мне известно, что они по освобождении сразу
пошли в Церковь, исповедались, причастились, но двое из них в настоящий
момент отошли от этих Таинств. Третий борется с искушением – смертным
грехом. Я знаю, что эти люди познали действие благодати Божией и думаю, что
не может это совсем кануть в бездну, как будто этого и не было. Они уже не
те, что были до получения срока, и я знаю, что они мучаются в душе
отступивши от заповедей, а раз так, то Бог будет еще взыскивать, и
взыскивать их души ко спасению, и они еще имеют шанс встать на верный путь.
